Когда звезда горела...
Что ж, тень, отброшенная мною
От сих до сих,
Не повстречается с тобою,
Как этот стих.
Я перечту его однажды
В укор судьбе,
Что в сумме будет значить — дважды,
И ноль — тебе.
Четыре года между нами
И три часа...
Сплошные цифры витражами
В полколеса.
Лимона долька, кружка чая —
Давно остыл.
Что мне сказать тебе? Скучаю.
И, да, простыл...
Раскрыта книга на странице,
Где нет имён.
Ни журавля и ни синицы,
Опавший клён.
Цветные кадры за экраном —
Какой фантом!
Я был тобою только пьяным,
И там мой дом.
Похоже, вновь температура,
Опять горю.
Пойдёт как яд или микстура,
Но повторю:
Что ж, тень, отброшенная мною
От сих до сих,
Не повстречается с тобою,
Как этот стих.
Перечитаю хладнокровно
В укор судьбе,
И в среднем будет точно ровно —
Одной тебе.
***
Луна, неторопливо проходя
Меж облаков почти перед рассветом,
Играла с тенью мокрой от дождя
В обычный месяц августовский, летом.
Дома дышали мерно: выдох — вдох,
Лишь изредка прокатываясь дрожью
Бессонницы трамвайной. Видит Бог,
Что это было тягой к бездорожью.
Как следствие лежал асфальт немой
(Его причина — колесо машины),
Заботливо укутанный водой,
Скрывающей глубокие морщины,
Листвы ведущий вечный пересчёт —
И он же принесёт весёлый щебет.
Возможно, в прошлом мудрый звездочёт
Провозгласит, что в сутках снова дебет.
Завешан стул и гаснущий экран,
Всю ночь проговоривший бесполезно.
Растянутый по комнате диван,
Кроватью притворившийся любезно.
Шагнувший свет, слегка оторопев,
Столкнётся с братом, заключённым в лампе,
Но штора, вдоль окна его огрев,
Закончит спор, оставшись в роли рампы.
Закрыть глаза — и явственно вполне
Ты там сидишь, укутанная пледом...
Но всё это лишь по моей вине
Является обыкновенным бредом.
Портрет
Я не творю, не высекаю,
Пером не развожу края;
Под кистью робко проступаю —
И начинаю жизнь с нуля!
Знакома белизна метели.
Тревожен карандашный путь.
В палитре что-то краски спели:
Мазок — и проступает грудь...
Всмотрись, всмотрись в меня сурово,
Исправь поблекшие черты,
Чтобы потом я взял бы слово
И протянул к тебе мосты!
Чтобы потом и с новой силой
Звенела музыкой струна
И песня над землей парила:
«Ты у меня — одна!»
***
Всепоглощающая страсть,
Рассвет заглядывает в окна,
И скорость, чтобы не упасть, —
На полках выстроены плотно:
Их вертикаль — немой укор
Горизонтали безрассудной.
На улице, почти безлюдной,
Метла ведёт свой вечный спор.
Почти молчанье об одном
Разрежет резкий рёв мотора.
Как точный взмах тореадора,
Луч разливается пятном...
***
Ночь проникает в форточку окна.
Луна в стекле оставит отраженье.
Часы отсчитывают пачками мгновенья —
Так истово, что вечность в них слышна.
Геометрическая искренность стола,
Стул, пустотой стоит обременённый,
Нет никаких сомнений: мир огромный
Она с собою вместе забрала.
Свет рассыпается, не зная теплоты.
Ни в чем вокруг не встретив пониманья,
Бесповоротный ужас осознанья
Найдёт опору в тине хрипоты.
***
Так пел я, пел и умирал.
Б. Пастернак
Я ухожу, я забываю,
Жить начинаю, только вдруг
Внезапно остро ощущаю,
Что возвращаюсь, сделав круг.
Расставлены, где нужно, точки,
Всё кончено, но мой маршрут
Не верит мне, рождая строчки:
Смолчишь — и кажется, убьют.
Сочувственно вздохну Сизифу,
Приму работу Данаид.
Кому-то это только мифы,
А для кого-то — боль и стыд.
***
Я вечно твой. Когда звезда горела
И свет летел со скоростью своей,
Уже тогда любовь тихонько тлела,
Уже тогда пел ангелам о ней.
Когда стрела ещё не знала цели
И лук не ведал тугость тетивы,
Мои слова уже тогда звенели,
Пронзая этот купол синевы.
И ты живешь, счастливая, не зная,
Любуясь небом огненной зари,
Что это сердце бьётся, полыхая,
А вдоль дорог тускнеют фонари...
***
Сорвавшаяся с крана капля
В падении свободном пребывает.
Я успеваю вспомнить всё.
В безумии звенящей тишины,
На тысячи осколков разлетевшись,
Воспоминанья продолжают жить.
***
Струна сердечная порвётся
И звоном упадёт в строку.
Всё то, что было, к нам вернётся,
Как воин, сбитый на скаку, —
И рухнет оземь, поднимая
Столбом закончившийся день...
Бежит тропинка вверх кривая,
И облачко играет в тень.
***
Отчаяньем пропитаны стихи:
Пишу — и посылаю позывные.
Казалось бы, пишу слова простые
(на полотне — едва заметные штрихи),
Не чёрные и белые — пустые.
Растерзанные буквы запятыми.
Ещё одно тире прошло насквозь.
Остановить пробел не удалось...
Мы каждый день рождаемся другими,
И каждый день мы умираем врозь.
***
Я не могу закончить стих
И поправляю его снова.
Они лежат у ног твоих —
Стихи, не знающие слова.
Они молчат, и ты молчишь,
И тишина гудит тревожно.
Проверю — спишь или не спишь? —
И стих поправлю осторожно.
Пускай тебе приснится сон:
Наш разговор и берег моря,
И тёплые, что вместо волн,
Стихи, не знающие горя.
Что ж, тень, отброшенная мною
От сих до сих,
Не повстречается с тобою,
Как этот стих.
Я перечту его однажды
В укор судьбе,
Что в сумме будет значить — дважды,
И ноль — тебе.
Четыре года между нами
И три часа...
Сплошные цифры витражами
В полколеса.
Лимона долька, кружка чая —
Давно остыл.
Что мне сказать тебе? Скучаю.
И, да, простыл...
Раскрыта книга на странице,
Где нет имён.
Ни журавля и ни синицы,
Опавший клён.
Цветные кадры за экраном —
Какой фантом!
Я был тобою только пьяным,
И там мой дом.
Похоже, вновь температура,
Опять горю.
Пойдёт как яд или микстура,
Но повторю:
Что ж, тень, отброшенная мною
От сих до сих,
Не повстречается с тобою,
Как этот стих.
Перечитаю хладнокровно
В укор судьбе,
И в среднем будет точно ровно —
Одной тебе.
***
Луна, неторопливо проходя
Меж облаков почти перед рассветом,
Играла с тенью мокрой от дождя
В обычный месяц августовский, летом.
Дома дышали мерно: выдох — вдох,
Лишь изредка прокатываясь дрожью
Бессонницы трамвайной. Видит Бог,
Что это было тягой к бездорожью.
Как следствие лежал асфальт немой
(Его причина — колесо машины),
Заботливо укутанный водой,
Скрывающей глубокие морщины,
Листвы ведущий вечный пересчёт —
И он же принесёт весёлый щебет.
Возможно, в прошлом мудрый звездочёт
Провозгласит, что в сутках снова дебет.
Завешан стул и гаснущий экран,
Всю ночь проговоривший бесполезно.
Растянутый по комнате диван,
Кроватью притворившийся любезно.
Шагнувший свет, слегка оторопев,
Столкнётся с братом, заключённым в лампе,
Но штора, вдоль окна его огрев,
Закончит спор, оставшись в роли рампы.
Закрыть глаза — и явственно вполне
Ты там сидишь, укутанная пледом...
Но всё это лишь по моей вине
Является обыкновенным бредом.
Портрет
Я не творю, не высекаю,
Пером не развожу края;
Под кистью робко проступаю —
И начинаю жизнь с нуля!
Знакома белизна метели.
Тревожен карандашный путь.
В палитре что-то краски спели:
Мазок — и проступает грудь...
Всмотрись, всмотрись в меня сурово,
Исправь поблекшие черты,
Чтобы потом я взял бы слово
И протянул к тебе мосты!
Чтобы потом и с новой силой
Звенела музыкой струна
И песня над землей парила:
«Ты у меня — одна!»
***
Всепоглощающая страсть,
Рассвет заглядывает в окна,
И скорость, чтобы не упасть, —
На полках выстроены плотно:
Их вертикаль — немой укор
Горизонтали безрассудной.
На улице, почти безлюдной,
Метла ведёт свой вечный спор.
Почти молчанье об одном
Разрежет резкий рёв мотора.
Как точный взмах тореадора,
Луч разливается пятном...
***
Ночь проникает в форточку окна.
Луна в стекле оставит отраженье.
Часы отсчитывают пачками мгновенья —
Так истово, что вечность в них слышна.
Геометрическая искренность стола,
Стул, пустотой стоит обременённый,
Нет никаких сомнений: мир огромный
Она с собою вместе забрала.
Свет рассыпается, не зная теплоты.
Ни в чем вокруг не встретив пониманья,
Бесповоротный ужас осознанья
Найдёт опору в тине хрипоты.
***
Так пел я, пел и умирал.
Б. Пастернак
Я ухожу, я забываю,
Жить начинаю, только вдруг
Внезапно остро ощущаю,
Что возвращаюсь, сделав круг.
Расставлены, где нужно, точки,
Всё кончено, но мой маршрут
Не верит мне, рождая строчки:
Смолчишь — и кажется, убьют.
Сочувственно вздохну Сизифу,
Приму работу Данаид.
Кому-то это только мифы,
А для кого-то — боль и стыд.
***
Я вечно твой. Когда звезда горела
И свет летел со скоростью своей,
Уже тогда любовь тихонько тлела,
Уже тогда пел ангелам о ней.
Когда стрела ещё не знала цели
И лук не ведал тугость тетивы,
Мои слова уже тогда звенели,
Пронзая этот купол синевы.
И ты живешь, счастливая, не зная,
Любуясь небом огненной зари,
Что это сердце бьётся, полыхая,
А вдоль дорог тускнеют фонари...
***
Сорвавшаяся с крана капля
В падении свободном пребывает.
Я успеваю вспомнить всё.
В безумии звенящей тишины,
На тысячи осколков разлетевшись,
Воспоминанья продолжают жить.
***
Струна сердечная порвётся
И звоном упадёт в строку.
Всё то, что было, к нам вернётся,
Как воин, сбитый на скаку, —
И рухнет оземь, поднимая
Столбом закончившийся день...
Бежит тропинка вверх кривая,
И облачко играет в тень.
***
Отчаяньем пропитаны стихи:
Пишу — и посылаю позывные.
Казалось бы, пишу слова простые
(на полотне — едва заметные штрихи),
Не чёрные и белые — пустые.
Растерзанные буквы запятыми.
Ещё одно тире прошло насквозь.
Остановить пробел не удалось...
Мы каждый день рождаемся другими,
И каждый день мы умираем врозь.
***
Я не могу закончить стих
И поправляю его снова.
Они лежат у ног твоих —
Стихи, не знающие слова.
Они молчат, и ты молчишь,
И тишина гудит тревожно.
Проверю — спишь или не спишь? —
И стих поправлю осторожно.
Пускай тебе приснится сон:
Наш разговор и берег моря,
И тёплые, что вместо волн,
Стихи, не знающие горя.
