***
У поверхности океана небесного,
На границе раздела земли и воздуха
Постепенно всплывающим в землю тесно,
Как лежащим на дне небесном звёздам.
Два предела, два края, два полых полюса,
Между ними — ничто, лишь покоя мгновения...
Только звезды порой, не желая покоиться,
Поднимаясь со дна, совершают падения,
А когда долетают до самой линии,
У границы остыв, замедляют всплытие,
Их другие звёзды зовут по имени,
И рождением их называют прибытие.
***
От яда нет противоядий,
Когда, открыт добру и злу,
Строчи́шь в зелёные тетради
То восхваленье, то хулу.
Ты пьёшь его, и жив бываешь
Порою только от того,
Что в опьяненьи забываешь,
Что умирают от него.
***
Я уже становился Богом,
Я знаю, как это грустно:
Смотреть в щёлочку через приоткрытую дверь
На вспыхивающие
при свете
чувства,
Оставаясь в абсолютном покое.
Богу неведомы противоречия.
Он может с невыразимой тоскою
Смотреть
на разлуки
и встречи,
Оставаясь в абсолютном покое.
Единственное,
Прорывающее океаническую безбрежность
Небес,
В моей памяти осталось ощущение такое:
(Пусть совсем неважно, но...)
Это нежность,
Подкрашивающая
Глубокое
сознание абсолютного покоя.
***
Пришла пора
принять
Этот свет —
С заводами,
дымными площадями,
С нихромами,
цинками
и медями,
Грудями
голых блядей,
И даже
самими блядями,
А также
правильными людями.
Прошло, тем не менее,
десять лет.
Пришла пора
поменять
этот свет —
С подвалами,
крышами
и дворами,
Ментами,
гражданами-фраерами,
Дворцами богатых воров,
И даже
самими ворами,
А также
свежими нумерами
Мятежных
газет,
В заголовках
которых —
о том, что
Пришла пора «линять».
Этот свет
С кометой
и будущей
катаклизмой,
Говяжьей ящурой
и бутулизмой,
Войной
и даже
горчичной клизмой
Особенно
не приспособлен
для жизни,
Когда наступает
парад планет.
***
Поражение
синего цвета
В бесполезном
альянсе
с зелёным
Говорит о решении
лета
Подчиняться
осенним
законам.
Эти
смелые,
гордые птицы
В битве
с ранее
данным
исходом
Пишут
жизни
пустые
страницы,
Навсегда
выбирая свободу.
Повествуя
о том,
что приснилось,
О себе
навсегда
забывают,
Ждут,
чтоб с ними
хоть что-то
случилось,
Но такого,
увы,
не бывает.
***
Грусть — это
прямой
вход к
свету.
Иногда почувствуешь
этот
Оттенок
Бирюзовой (или
розовой)
новой
герани
В стакане
Прозрачного
коричневого
стекла,
Где
когда-то
цвела
хризантема
В саду,
под луною,
Не тронутая
Росою,
А принцесса была
самой собою,
В семизвёздном дворце жила.
Но
прочитаны
Линии
на
ладони,
И луна
в белых
лилиях
Тонет,
И цикада
поёт
весела.
***
Кажется,
больно невыносимо,
Но всё очень
просто:
Просто
любовь я обычно
встречаю
тоскою.
Надо
закрыть
глаза,
На миг
затаиться,
и пусть
Река протекает
мимо.
Но открывать глаза
надо
в ту же минуту,
А то будет поздно.
Если только
не хочешь
навек
попрощаться
С этой рекою.
***
Принц мой, полночь,
Я не помню
Светло-жёлтые соцветья,
Что всего лишь миг лежали
Над кроватью на стене.
Тщился заплести в скрижали
Эти смутные столетья.
«Вы, наверное, устали», —
Говорили тени мне.
Запах ладана и серы
Между пламенем и светом,
Одинокие печали
За слезящимся окном.
Никакой особой веры,
Кроме веры в глупость лета,
Где когда-то так кричали
Мы с тобою об одном.
Ни обычные забавы,
Незабытые за эры,
Ни великие державы,
Ни пророчества конца —
Только войны и облавы
Сотрясают эту сферу,
Только низкие октавы,
Только люди без лица.
Принц мой, полночь,
Я не вижу
Те заветные мгновенья,
Что меня соединяли
С этим миром без тоски.
С каждым ходом я умнею:
Счастье — дальше, вечность — ближе
Каждым годом зажигают
Мне на мели маяки.
***
Обрывки смысла заточены
В обрывках речи.
Ах, отчего так утончены!
И снова вечер.
Идёт звучащий круговорот.
Как будто в дали,
Тебя я вижу так смутно. Вот
Звучит в бокале
Невыносимый стеклянный звон.
Так пусто, скучно
Течёт прохожий в стекле окон,
Судьбе послушный.
Живёт секунду: так краткий миг
Хранит сознанье,
Когда, похоже, почти постиг
Канон дыханья.
И тусклым светом от потолка
Залито блюдо,
И чайным летом живет пока
Оттенок чуда.
Осень
Осень.
С человеком происходит
Что-то странное такое:
Ищет он и не находит
Оправдание покою.
Оставаясь равнодушным
(Преимущественно внешне),
Он казаться хочет скучным,
Чтоб не показаться вешним.
Осень.
Убаюкивая душу
Колыбельной листопада,
Человек не хочет слушать,
Что она уже не рада
Оставаться без участья,
Если летом вдруг поманит.
Человек не хочет счастья,
Если счастье после ранит.
Осень.
На иронию меняет
Неподвластное контролю.
Жизнь по-новой сочиняет,
Перепутав опыт с болью.
Вместо искренности — мудрость,
Вместо трусости — усталость,
А потом наступит утро
И покажет, что осталось.
Осень.
Человек живёт улыбкой
С вечно грустными глазами.
Он не хочет быть ошибкой
Чисто вымытой слезами.
Лучше мягкое «не надо»,
Чем «так надо», но стальное.
Он в пути, а где-то рядом
Происходит остальное.
Когда сердце плачет
Когда сердце плачет, ему не нужно повода:
Как сухая почва, благодатно политая дождём,
Печаль расцветает на просторах тела,
Чтобы отпраздновать новую весну
С зелёными цветами на красных стеблях,
В туманных ложбинках сырых болот памяти.
Когда сердце плачет, ему не нужна компания:
В дождь не летают птицы и не поют.
Весна печали — вpемя одиночества.
Ум безрассудно скачет за чувством обиды,
Обгоняя время или теряясь в прошлом,
Перемешивая будущее и настоящее.
Всё, что нужно, чтобы сердцу пролиться слёзами,
Это сердце... и слёзы.
Снег в марте
С неба падает и не падает —
Hе желает о землю мордою.
Быстро тает, кого-то радует
Смертью раннею, смертью гордою.
Зависает, взмывает отчаянно,
Пpеpывая процессов течение.
Словно жизнь не бывает случайною,
Словно смерть не имеет значения.
***
Боль не бывает долгой,
Да и радость почему-то.
Мы — всего лишь два осколка
И живём одной минутой.
Счастье есть — ума не надо,
Hо когда уж мо́чи нету,
Я ищу кого-то рядом,
Оpиентиpуясь по свету.
Жизнь не бывает странной:
Примешь всё, когда захочешь.
Пpевpащались лица в pаны,
Раны превращались в ночи.
Освещённые луною
Дни с тобой до сновидений
Стёрлись в памяти. В покое
Я пpидеpживаюсь тени.
Дуракам закон не писан, —
Кто-то мне сказал однажды.
Я найду какой-то смысл,
А какой — уже не важно.
В том, что я в свету увижу
Или в тени мне приснится,
Ты уже не станешь ближе,
И я останусь на границе.
У поверхности океана небесного,
На границе раздела земли и воздуха
Постепенно всплывающим в землю тесно,
Как лежащим на дне небесном звёздам.
Два предела, два края, два полых полюса,
Между ними — ничто, лишь покоя мгновения...
Только звезды порой, не желая покоиться,
Поднимаясь со дна, совершают падения,
А когда долетают до самой линии,
У границы остыв, замедляют всплытие,
Их другие звёзды зовут по имени,
И рождением их называют прибытие.
***
От яда нет противоядий,
Когда, открыт добру и злу,
Строчи́шь в зелёные тетради
То восхваленье, то хулу.
Ты пьёшь его, и жив бываешь
Порою только от того,
Что в опьяненьи забываешь,
Что умирают от него.
***
Я уже становился Богом,
Я знаю, как это грустно:
Смотреть в щёлочку через приоткрытую дверь
На вспыхивающие
при свете
чувства,
Оставаясь в абсолютном покое.
Богу неведомы противоречия.
Он может с невыразимой тоскою
Смотреть
на разлуки
и встречи,
Оставаясь в абсолютном покое.
Единственное,
Прорывающее океаническую безбрежность
Небес,
В моей памяти осталось ощущение такое:
(Пусть совсем неважно, но...)
Это нежность,
Подкрашивающая
Глубокое
сознание абсолютного покоя.
***
Пришла пора
принять
Этот свет —
С заводами,
дымными площадями,
С нихромами,
цинками
и медями,
Грудями
голых блядей,
И даже
самими блядями,
А также
правильными людями.
Прошло, тем не менее,
десять лет.
Пришла пора
поменять
этот свет —
С подвалами,
крышами
и дворами,
Ментами,
гражданами-фраерами,
Дворцами богатых воров,
И даже
самими ворами,
А также
свежими нумерами
Мятежных
газет,
В заголовках
которых —
о том, что
Пришла пора «линять».
Этот свет
С кометой
и будущей
катаклизмой,
Говяжьей ящурой
и бутулизмой,
Войной
и даже
горчичной клизмой
Особенно
не приспособлен
для жизни,
Когда наступает
парад планет.
***
Поражение
синего цвета
В бесполезном
альянсе
с зелёным
Говорит о решении
лета
Подчиняться
осенним
законам.
Эти
смелые,
гордые птицы
В битве
с ранее
данным
исходом
Пишут
жизни
пустые
страницы,
Навсегда
выбирая свободу.
Повествуя
о том,
что приснилось,
О себе
навсегда
забывают,
Ждут,
чтоб с ними
хоть что-то
случилось,
Но такого,
увы,
не бывает.
***
Грусть — это
прямой
вход к
свету.
Иногда почувствуешь
этот
Оттенок
Бирюзовой (или
розовой)
новой
герани
В стакане
Прозрачного
коричневого
стекла,
Где
когда-то
цвела
хризантема
В саду,
под луною,
Не тронутая
Росою,
А принцесса была
самой собою,
В семизвёздном дворце жила.
Но
прочитаны
Линии
на
ладони,
И луна
в белых
лилиях
Тонет,
И цикада
поёт
весела.
***
Кажется,
больно невыносимо,
Но всё очень
просто:
Просто
любовь я обычно
встречаю
тоскою.
Надо
закрыть
глаза,
На миг
затаиться,
и пусть
Река протекает
мимо.
Но открывать глаза
надо
в ту же минуту,
А то будет поздно.
Если только
не хочешь
навек
попрощаться
С этой рекою.
***
Принц мой, полночь,
Я не помню
Светло-жёлтые соцветья,
Что всего лишь миг лежали
Над кроватью на стене.
Тщился заплести в скрижали
Эти смутные столетья.
«Вы, наверное, устали», —
Говорили тени мне.
Запах ладана и серы
Между пламенем и светом,
Одинокие печали
За слезящимся окном.
Никакой особой веры,
Кроме веры в глупость лета,
Где когда-то так кричали
Мы с тобою об одном.
Ни обычные забавы,
Незабытые за эры,
Ни великие державы,
Ни пророчества конца —
Только войны и облавы
Сотрясают эту сферу,
Только низкие октавы,
Только люди без лица.
Принц мой, полночь,
Я не вижу
Те заветные мгновенья,
Что меня соединяли
С этим миром без тоски.
С каждым ходом я умнею:
Счастье — дальше, вечность — ближе
Каждым годом зажигают
Мне на мели маяки.
***
Обрывки смысла заточены
В обрывках речи.
Ах, отчего так утончены!
И снова вечер.
Идёт звучащий круговорот.
Как будто в дали,
Тебя я вижу так смутно. Вот
Звучит в бокале
Невыносимый стеклянный звон.
Так пусто, скучно
Течёт прохожий в стекле окон,
Судьбе послушный.
Живёт секунду: так краткий миг
Хранит сознанье,
Когда, похоже, почти постиг
Канон дыханья.
И тусклым светом от потолка
Залито блюдо,
И чайным летом живет пока
Оттенок чуда.
Осень
Осень.
С человеком происходит
Что-то странное такое:
Ищет он и не находит
Оправдание покою.
Оставаясь равнодушным
(Преимущественно внешне),
Он казаться хочет скучным,
Чтоб не показаться вешним.
Осень.
Убаюкивая душу
Колыбельной листопада,
Человек не хочет слушать,
Что она уже не рада
Оставаться без участья,
Если летом вдруг поманит.
Человек не хочет счастья,
Если счастье после ранит.
Осень.
На иронию меняет
Неподвластное контролю.
Жизнь по-новой сочиняет,
Перепутав опыт с болью.
Вместо искренности — мудрость,
Вместо трусости — усталость,
А потом наступит утро
И покажет, что осталось.
Осень.
Человек живёт улыбкой
С вечно грустными глазами.
Он не хочет быть ошибкой
Чисто вымытой слезами.
Лучше мягкое «не надо»,
Чем «так надо», но стальное.
Он в пути, а где-то рядом
Происходит остальное.
Когда сердце плачет
Когда сердце плачет, ему не нужно повода:
Как сухая почва, благодатно политая дождём,
Печаль расцветает на просторах тела,
Чтобы отпраздновать новую весну
С зелёными цветами на красных стеблях,
В туманных ложбинках сырых болот памяти.
Когда сердце плачет, ему не нужна компания:
В дождь не летают птицы и не поют.
Весна печали — вpемя одиночества.
Ум безрассудно скачет за чувством обиды,
Обгоняя время или теряясь в прошлом,
Перемешивая будущее и настоящее.
Всё, что нужно, чтобы сердцу пролиться слёзами,
Это сердце... и слёзы.
Снег в марте
С неба падает и не падает —
Hе желает о землю мордою.
Быстро тает, кого-то радует
Смертью раннею, смертью гордою.
Зависает, взмывает отчаянно,
Пpеpывая процессов течение.
Словно жизнь не бывает случайною,
Словно смерть не имеет значения.
***
Боль не бывает долгой,
Да и радость почему-то.
Мы — всего лишь два осколка
И живём одной минутой.
Счастье есть — ума не надо,
Hо когда уж мо́чи нету,
Я ищу кого-то рядом,
Оpиентиpуясь по свету.
Жизнь не бывает странной:
Примешь всё, когда захочешь.
Пpевpащались лица в pаны,
Раны превращались в ночи.
Освещённые луною
Дни с тобой до сновидений
Стёрлись в памяти. В покое
Я пpидеpживаюсь тени.
Дуракам закон не писан, —
Кто-то мне сказал однажды.
Я найду какой-то смысл,
А какой — уже не важно.
В том, что я в свету увижу
Или в тени мне приснится,
Ты уже не станешь ближе,
И я останусь на границе.
