Седой скрипач

Июль. Дожди. Знать, муторно природе,
Что летом небо в траурном наряде.
В заплёванном московском переходе
Седой скрипач играл толпе Вивальди.

Толпа бежала, суетой гонима,
Как волны клокотанья водостоков,
А крики скрипки проносились мимо,
И было невозможно одиноко,

И пальцы старый гриф терзать устали,
Серьга в скрипачьем ухе чуть блестела,
Но жил огонь в натянутом металле,
И скрипка пела деревянным телом —

Так, сердце обжигая красотою,
Что прочь лететь душа была готова,
Но я убрался вон вслед за толпою
От слёз не в силах вымолвить ни слова.

Я лез наверх, аккордами терзаем,
Толкаясь и обматерив кого-то,
Пытаясь спрятать тщетно за слезами
Что полон весь уныния и рвоты.

Толпа текла. С работы, на работу.
Сырое небо мокло в каждом взгляде.
Московскому пустому переходу
Седой скрипач играл в толпе Вивальди.


***

Кончились праздники.
Город — заснежен.
Нервы — оголены.
Катятся санки
Асфальтовым скрежетом
Мимо январской весны.

Всюду заносы,
Понос,
Разъяснения —
И воскресение душ,
Жёлтых синиц
К небесам вознесение,
Мление аспидных луж.

Строчками улиц
Косое движение
Снега — и не разобрать
Почерка,
И на каком выражение
Там языке:
«Твою мать!»

Сеть проводов
От вороньего множества
Гнётся —
И нервом зудит.
Как преподобно сугробов убожество!
Господи, не приведи!


***

Предощущение конца
Как точки нового начала.
Где семафорами мерцать
В ночи бессонного вокзала,
Где рельсом выстуженным петь
В тоске к перрону от перрона —
Там нет меня, там только треть
Меня — и мудрый взгляд вороны,
И чёрное её крыло —
Как бы развилка перекрёстка,
И перьев мягкое тепло,
Далёкое, как эти звёзды,
Как Сириус, как Антаре́с:
Там змеи-скорпии и псины
Ведут борьбу за перевес,
А здесь осталась половина
Меня — другая уж в пути.
Стучат колёса, мчатся тучи,
Снегов вздымая палантин,
Несётся поезд с белой кручи...
Стальной в груди стихает стук:
Пункт назначенья недалече,
Но остановке — недосуг,
И я никем не буду встречен,
Ведь будет некого встречать.
Ворона, Скорпион, Собака
Отыщут на перроне часть
Меня — ни звука и ни знака,
Ни зги, — и, увидав Стрельца,
Притихнут в ожиданья зале
В предощущении конца
Как в точке нового начала.


***

Когда будут сделаны все дела,
Подписан последний и сдан отчёт,
Я верить хочу, что ты в них была.
Набрасывая на своё плечо

Пиджак, а тела́ — на свою кровать
Бросая, надежды — на твой алтарь,
Я невыносимо желаю знать,
Что всё отойдёт, как еврейский царь

Знал это — и я догорю дотла,
Я на-гора выдам финал-урок.
Мне хочется верить в тебя без зла,
Спуская охотничьим псом курок.

Когда будут сделаны все дела,
Закрыто всё будет по всем счетам,
Звон золота перекуют в булат,
Я верить хочу, что не нищета,

Не боль и не страх переставку ног
Толкали к тебе на мою беду.
И, выполнив всё, что бы только смог,
Я, выдохнув, прочь от тебя уйду.


***

Разорви мою глотку и выйди нелепою трелью,
Разорви моё сердце и выйди несмелым аккордом,
Разорви моё тело на смятой несвежей постели,
Разорви — и войди, как в чертоги, неспешно и гордо.

Пей слюну моих муз и пьяней вдохновеньем поэта,
Глотай сок моих чресел и яды былых огорчений,
Слепни от переливов восторженной радуги цвета;
Ничего не имеет отныне ни капли значенья,

Кроме пламени губ над разорванной песнею глоткой,
Кроме копий сосцов над разорванной музыкой грудью.
Расхристай меня и поминай неостывшею водкой.
Я не стану, убитый тобою, взывать к правосудью.


***

Знай, осталось недолго:
Покуда ты ждёшь,
Что я вызубрю вирши твои наизусть,
Я глотаю предлоги —
И сладкую ложь
Из чужих, приоткрытых и чувственных уст.

Избегая тоски —
Ибо время не ждёт! —
Не терять я стараюсь ни крошечный миг:
Засыпают пески
Лет прозрачный полёт...
В этой бабочке мил твой манящий двойник.

Я не знал никого,
Кому бабочка шла б
Ещё больше — пожалуй, лишь только тебе.
Джентльмен — лишь предлог:
Похотливый, я слаб,
Одинокий, я весь повинуюсь судьбе.

Как весталка, я лягу
На ложе её,
Грубый фатум внедрит в меня твёрдый свой жезл...
Хватит, больше ни знака,
И если ты ждёшь,
То я выучил больше, чем мог и хотел,

Комплиментов твоих
И размер, и стопу,
Магистралы признаний в сонетах утех!..
Я ласкаю других
В плену похоти пут,
Но сквозь стоны и смех понимаю — не тех.


***

Дни без тебя мне кажутся чуть тусклее.
Ну же, верни освещение — это жестоко!
Дни без тебя — осень в забытом склепе,
Зимнею ночью про́клятая дорога,
Белое небо над выжженной солнцем степью,
Тени болот и смрад пузырьковой гнили...
Дай электричество, бей меня этой плетью!
Пусть между нами мили, и мили, и мили;
Пусть между нами сумрак лесов сибирских,
Жар азиатский и холод дальневосточный —
Ну же, верни освещение, брызни же искрами!
Плавятся предохранители, я обесточен!
Бешеный свет разливается в хрупком теле,
Входит в глазницы, как в сердце кинжалом — строки!..
Дни без тебя мне кажутся чуть тусклее,
Миги с тобой не кажутся столь одиноки.