***

Затянулась борьба со сном на неделю.
Что ни делаю, всё равно — еле-еле.
День бы мыкалась по углам, как слепая,
Да найду на пути диван — засыпаю.

Вслед за солнышком в тёплый край улететь бы!
Ветер треплет железный прут, словно стебель.
Вроде светится за окном, но не греет,
И на улице с каждым днём ноябрее.


***

Полнолуние-полоумие —
Шито шелестом, крыто рунами,
Обезличено, обесточено:
Неприглядно твоё пророчество.

Не качайся, фонарь подученный,
Спеленай тебя вечность тучами,
Тьмой безглазою, безголосою,
С неотвеченными вопросами!

Поумерь-ка ночные бдения,
Не цепляйся ко мне видением,
Птичьим островом, рыбьим остовом,
Обещаньями злыми, чёрствыми.

Не заглядывай в окна с вечера:
Не тобой я, а солнцем мечена.
Ты же Лиху сестра по матери.
Убирайся, дорожка скатертью!


***

Поспи, не бойся, сбудется не всё:
Плохие сказки ветром унесёт,
Ночник прогонит из углов их тени;
Хорошие достанутся ловцу.
Хватай за хвост десятую овцу
И отправляйся в царство сновидений.

На цыпочках по крышам дождь пошёл,
И завтра утром будет хорошо.
Чудесный день, волшебная неделя,
А может — месяц или целый год!
Пускай тебе приснится лунный кот
И покачает в звёздной колыбели.

Как в зеркало, глядится ночь в окно.
Внутри темно, и за окном темно.
Шаги дождя всё тише, тише, тише.
Рассвет уронит в лужи акварель.
Проснёшься утром — лето на дворе!
Ты крепко спишь и ничего не слышишь.


***

Летние дни летят клином, куда ни кинь.
Маки на рёбрах шпал — встречные огоньки.
Сплавится стук колёс в морок дорожных снов,
Скатится в горизонт пыльное полотно,

Мягко в степи стряхнёт домики-муляжи.
Сколько ему петлять, сколько ещё кружить?
Переплетут пути полозы-поезда.
Сколько же нас таких, выпавших из гнезда,

Что не умеют жить да наживать добра —
Только б суметь слова верные подобрать?
Там, где на склоне дня поезд протяжно выл,
Терпкую тишину сонно метёт ковыль.


***

Теперь никуда не деться:
Потерянным — в Неверлэнд.
Мы утром ушли из детства,
Вернулись — а дома нет.

Не будет тепла и ласки —
С паршивых хоть шерсти клок.
А дальше, как в старой сказке,
Где первый же встречный — волк.

Мы плакали: волки, волки! —
И волки смеялись вслед.
Поплакали и умолкли.
Потерянных — в Неверлэнд.

Здесь кто не убит, тот ранен.
В тенëтах махровой лжи
Мы шли на войну дворами
И рано учились жить,

Но только взрослей не стали.
Не принятые никем,
Мы сами сбивались в стаи
В звериной своей тоске.

Нас вечно жуёт тревожность.
В избытке других примет
Мы чувствуем даже кожей:
Потерянных — в Неверлэнд.

Теперь уже только прямо.
А, впрочем, кому легко?
У божьих коровок, мама,
Сгущённое молоко.


***

Там, за краем тумана, тепло никуда не денется,
Пахнет мёдом и клевером, басом гудят шмели.
Даже дикая яблоня — хрупкое с виду деревце —
В белых яблоках ветви развесила до земли.

Над задумчивым озером лёгкая дымка стелется,
Как молочная пенка. Мерещится перезвон
Колокольчика. Тонкий серп молодого месяца
Рассекает край света, сползающий в горизонт.

На вершинах холмов разгорятся костры закатные,
Подкорми их печалью, пусть сгинет в живом огне,
Ведь не зря эти земли давно за туманом спрятаны:
Только лето и счастье. А горя и смерти нет.

И, отравленный чудом, что было в холмах обещано,
Осознаешь, о чём толковали тебе с азов:
Ты вернёшься домой, снова влезешь в приличные вещи, но
Навсегда сохранишь в себе вечного лета зов.


***

Заплетаю венок:
С колоском колосок.
На губах не вино —
Просто яблочный сок,
Позолоченный звон
С отпечатком вины.
Выйди злом, выйди вон,
Возвращайся иным!

Поцелуи в висок:
Только перец и соль.
Голос мой — колосок,
Невысок, невесом.
Наш оставленный мир
На пороге зимы.
Мы немы. Мы не мы.
Обними, обними!
Суть сомнения — страх.
Весь по капле лови
Вкус вины на губах.
По любви? По любви.


***

Пленяющим предчувствием горя́,
На стыке сна и лесополосы,
Скользит по бурой кромке октября
Созвездие мечтательной лисы.

Ночная расцветает темнота,
Когда в зенит восходит не спеша,
И чу́ток взмах пушистого хвоста
На каждый осторожный лисий шаг.

А осень хлещет ветром по бокам,
Но алчно держит зверя взаперти.
Лиса, шутя, пугает облака,
Сбивая их с небесного пути.


***

Серый Питер врëт, он вас не слышал,
И ему до маленькой лампадки,
До свечи, задутой сквозняками,
Ваши сны, хранимые украдкой,
Ваш за пазухой пригретый камень
И обрывок выцветшей афиши.

Хмурый Питер — дух полночных улиц,
Перекрёстков, затканных туманом,
Хриплых стонов в мутной подворотне,
Ломоты в суставах наркомана,
Пустоты надежд, что сам же отнял,
И ему плевать, что вы вернулись.

Стылый Питер — трус, но вот вам крыши,
Суета дорог под каблуками,
Ваше невозвратное сегодня:
Сны витрин, вокруг огни мелькают.
Каждый встречный бар под вечер — сводня.
Разум был, да весь куда-то вышел.

Старый Питер жаден, недоверчив,
Врёт как дышит, да и вы туда же —
Оплетать лапшой любые уши.
Оставайтесь с ним вдвоём на страже
Сквозняков и брошенных игрушек.
Мне пора. Гудбай. Аривидерчи.


***

Время хмурое, злобное, предзимнее.
Темень да зола.
Дети в поезде пахнут апельсинами,
Не проводят зла.

Плыли с ве́чера огоньки на площади,
Не было беды.
Потерялись мы, как в тумане лошади:
Всюду сизый дым.

Позасыпало изморози крошево
Путникам настил.
Не успел объять ничего хорошего —
Славно погостил.

Ночь бессонная тянется резиново
Множествами тел.
Снова в поезде запах апельсиновый —
Ангел пролетел?


***

А зима белизной нагрянула
И расплакалась талой слякотью —
Не пройти.
Сменят дождь ледяные гранулы,
Первоснежники нежной мякоти
Во плоти.

Развернётся она, расстелется.
Небо ватное льёт по улицам
Белый шум.
Я по свежим следам метелицы
Все стихи тебе, сколько сбудется,
Напишу.

Мы друг другом давно загаданы —
Не повенчаны, не отмечены,
Но вдвоём.
Тишиной наполняясь, падаем
В море млечное, море вечное
Без краёв.